Рубрики

• Без рубрики (35)
• Библиотека (24)
• Галерея (63)
• Гармоничное развитие (31)
• Красная Идея (81)
• Мультимедиа и IT (70)
• Научно-Коммунистическое Мировоззрение (39)
• Наша Жизнь (167)
• Объявления (2)
• Три Пути (18)
• Школа НКК (16)

Объявления

Новое на КТВ

Наши www-проекты

Путевые заметки советского ученого в современной Средней Азии.

Утро Ташкента.

Первое раннее утро, голоса перепелок где-то внизу, смесь ощущений уютного детства, юности и счастья. Нежная прохлада и ощущение, что все впереди. Третья страна или еще бледный эйдолон советской страны. Лицо третьей страны уже проступает сквозь былые формы советской страны. Люди работают и учатся, но ни работа, ни учеба давно уже не имеют реального содержания. Молодые, у кого есть машина, «таксуют». Ценность — любая работа, как возможность остаться жить здесь. При устройстве проходят серьёзный отборочный конкурс. Учеба давно имеет лишь формальный характер, преподавателей нет хороших, все мало-мальски состоятельные люди выехали. А те, кто остался, уволены по возрасту, т.к. действует программа вытеснения с работы людей пенсионного возраста. Старая школа практически утрачена. Это усугублено повсеместным переводом всего делопроизводства на узбекский язык. Сессии сдаются за деньги повсеместно. Руками собственного правительства созданы все предпосылки для полного схлопывания культуры в народной среде и перевод ее в узко элитарную сферу. В стране много русских людей осталось, интересны их встречи. Однокашники или одногруппники при встрече удивляются, как тот или другой еще здесь. Многие выезжали, но вынуждены были вернуться по тем или иным обстоятельствам.

Осколки прошлого.

В институте искусствознания я застала своих бывших сотрудников по Музею антиквариата. Это была прекрасная страница жизни, сразу после окончания университета я попала в атмосферу людей, влюбленных в свое дело – оба искусствоведа — знатоки прекрасного, эрудированные женщины, окончившие театральный институт Ташкента. Для всех нас столкновение с этнографическими коллекциями в нашем вновь созданном молодом музее было новым делом, т.к. они специалисты по живописи, а я археолог. Стихийно сложилась обстановка совместного проникновения в новую область – этнографию Средней Азии конца XVIII-XIX вв. – в основном завязанную на женщин, семантику брака, рождения и т.д. В маленькой комнатушке флигельного этажа дома князя Романова мы собирались втроем, обсуждали прочитанные статьи, к нам приходили художники, ювелиры, коллекционеры, кузнецы и даже послы. Было очень насыщенно и интересно. И вот, много лет спустя, мы втроем посидели за чайным столом. Нет целого, нет коллектива, есть осколки прошлого, которые волею судеб были рады оказаться рядом.

Лучше гор…

Несказанная встреча с горной страной под крылом самолета. Вновь знакомые хребты: Зеравшанский и Гиссарский, Байсунский и Кугитангский. Громада пространства, не заселенного человеком, впечатляет, так же как тонкие нити множества троп, которые говорят о том, что он — человек знает здесь все. Переливы красок и их оттенков, расплавленное серебро горных речек бьют по глазам своей ослепительностью и пронзительностью. Краски Сурхандарьи. Такие краски можно увидеть только здесь. Это бесконечной нежности и прозрачности голубое небо, пронизанное золотом солнца. На его фоне виноградная ветка как причудливое кружево, наполненное соками жизни — образец ненаглядной красоты.

Мост Хайратон

Вдали виден его горб, с большим трудом, правда, день выпал ветреный и пыльный. Теперь подъехать ближе никак нельзя. До моста три поста. Поэтому можно посмотреть с расстояния 1,5-2 километров. Отсюда 25 декабря 1979 года началась переброска «ограниченного контингента» советских войск. Значительная колонна растянулась на несколько километров. Еще не достаточно было централизовано управление, и не до конца был продуман маршрут. Он неоднократно менялся. При походе через афганские кишлаки солдат облепляла детвора, похожая на цыганят. Армейские пайки на глазах таяли. И уже при подходе к туннелю на Саланге, в условиях сильного мороза, гололеда многие солдаты оказались без хлеба и каких-либо других съестных припасов. Туннель в 5 км для некоторых оказался роковым. Колонна танков, въехавшая в туннель, быстро заполнила его закрытое пространство выхлопными газами. Отработанные газы мощных машин погубили нескольких неопытных солдат. Так под новый год началась известная «малая война» Советского Союза.

Афганцы…

Прошло почти тридцать лет. В аэропорту Ташкента я наблюдала группу афганских мужчин в длиннополых белоснежных рубахах. Они были похожи на стайку майнушек (такие желторотые суетливые и агрессивные птицы, вытеснившие в Средней Азии местами ворон). Почти все сухопарые, с яркими профилями, как будто вырезанными из красного высушенного дерева, и с совершенно пустыми суетливыми глазами. Это были торговцы, прилетевшие в Ташкент, по всей видимости, транзитом. Основная же характеристика этих людей – дремучая тьма их душ на фоне «вписанности» в «цивилизованный мир». Эта тьма была так очевидна, что обдавала холодком и навевала воспоминания из книги о кафирах Гиндукуша, написанной в прошлом столетии известным ученым К.Йетмаром, изнутри изучившим мир отрезанных и законсервированных в своей культуре горных племен северо-восточного Афганистана. Феномен консервации и медленной стагнации средневекового менталитета в наиболее худшем своем проявлении, на который дары цивилизации воздействуют лишь по касательной, не перестает удивлять. Эта проблема, с которой сталкивались коммунисты в прошлом столетии, и столкнемся мы в этом веке не раз. Отличие лишь в том, что в начале прошлого века, темный крестьянин не знал мира и был темен. Увидев свет, он за ним пошел. В нашем столетии это люди с сотовыми телефонами и спутниковыми антеннами, которые никак не воздействуют и не меняют их уклад и моральные ценности. А суть в том, что современные «дары цивилизации» лишены света новой более справедливой морали, той, что была у наших дедов.

Погранзона

Перевалы, мосты, переправы – это все равно, что редкие деревья среди бескрайних просторов степей или полей. Они привлекают внимание, притягивают своими особыми возможностями попасть в иное место, ощутить иное качество жизни. Как, например, отдохнуть под тенью древа в степи. Южная окраина Узбекистана, долина Аму-Дарьи. Низина, частично пустынная, частично освоенная под земледелие, благодаря созданной системе ирригации. Как это ни парадоксально, современная сеть ирригации не превосходит площадь освоения в эпоху Кушанской империи периода расцвета.

Конец сентября – вечер – здесь самое прекрасное и комфортное по ощущениям время дня. Ласковый ветерок, прохлада выталкивает народ из домов и дороги с обеих сторон окаймляют вереницы идущих. Кто из гостей или в гости, кто с хлопковых полей, или со школ. Много детей – это лик Азии. Среди них есть лица пронзительной красоты. Даже самые малые идут без присмотра под опекой старших детей 6-5 лет. На большой скорости взгляд выхватывает удивительное: пластмассовый обруч в руках девочки подростка, два класса бегущих мальчиков и девочек на физкультуре в школьном дворе в спортивной форме. Километровая свалка дымящего мусора в пустыне и пасущиеся на ней бараны, которых охраняют и приводят сюда, как правило, дети. Таможенный пункт с корпусом «морской» пехоты. Вернее речной. Сообщение по Аму-Дарье все-таки есть, и суда ходят до известной с глубокой древности переправы у Келифа на границе с Туркменией. И еще щемящее чувство границы. Вдруг набежавшая тревога от воспоминания о западных границах Союза в канун войны. Может быть раскиданные кругом вышки и километры нескончаемой демаркационной зоны с колючей проволокой тому виной? Понимаю, что люблю эту землю, тоскую по ее несостоявшемуся «завтра», у которой «сегодня» все еще такое далекое от «сегодня» соседей по ту сторону моста.

Раскоп.

Встреча с ним всегда волнительна. Переживается она всем существом. Кажется, пыль проникает в самые жилы, делая нас с ним чем-то единым. С того момента как я ступила на Кампыр, он неотрывно держит меня на протяжении всей экспедиции и даже после. Может быть дремучая во мне живет привычка антропоморфизации всего, с чем сталкиваешься на протяжении какого-то времени и выполняешь работу. Раскоп может сердиться за просчеты и особенно за халатность, а может награждать за труды. С ним интересно. Он очень разный. Даже если все просчитаешь, и приблизительно в контурах видишь ожидаемое – тайна, сказка открытия никуда не девается. Она и есть праздник раскопа. В этом году я сделала прирезку. Размахнувшись на 5 х 10 м при мощности слоя более 2,5. Я сократила прирезку до контуров продолжающегося производственного комплекса ранне-эллинистического времени (а это 5х5 м). Однако чтоб до него дойти нужно было доследовать два кушанских помещения и снести их стены, затем бутовку и подсыпку под ними, а затем еще 2 м слоев различного характера, заполнивших вырубленную в материке конструкцию. Слои снимаем по пластам в 0,2 м. В день не более 1 пласта получается, т.е. самое интересное начнется не раньше чем через неделю. Однако уже сейчас столько всего набралось! И история, жизнь и обустройство кушанского помещения, некогда довольно крупного 4Х5 м, затем разделенного на два перегородкой. Комплекс с этих помещений подкреплен монетами кушанского правителя Сотера Мегаса (Вима Такто). Масса приятных мелких находок музейного качества и сохранности: это и бусы из полосчатого агата и сердолика, резные из кости пуговицы и амулеты, пряслица из мрамора, керамическая солонка, грузила и пр. Сейчас работа трудная – разбор «междометия», т.е. после того как первоначальное сооружение перестало функционировать, с ним что-то (?) произошло (вопрос который мы поймем, дойдя до этого слоя), пространство над ним решено было использовать и возможно в несколько этапов, сначала под свалку. Затем под жилые помещения. Каждый раз под новые задачи использовались новые приемы. Т.е. мы сейчас между последними двумя функциями свалки и кушанских жилых помещений и собственно сооружением, которое изначально было здесь прорублено в материковом холме.

О «москвиче»

Особое удовольствие в этом году в том, что на раскоп я еду сама за рулем москвича дремучих лет и по своему состоянию похожего на наш козлик. Это машина – зверь, штурмующая без разогрева высоту первой надпойменной террасы высотой в 15 м, с незахлопывающимися дверями, без зеркал бокового вида и прочими прелестями полевого труженика.

пожалуй и все…

К записи "Путевые заметки советского ученого в современной Средней Азии." есть 1 комментарий

Личный раздел

• Регистрация
• Войти
• RSS записей
• RSS комментариев
• WordPress.org

Метки

Twitter