Поиск

Объявления

Каратэ коммунистам

Со второй недели сентября возобновляет свою работу секция каратэ из состава Армейского спортивного клуба «БУСИДО«. Тренеры этой секции — коммунисты, ставящие основной задачей не соревновательный уровень, а всестороннее развитие: спорт не как жизнь (как частенько бывает у профессионалов), а как инструмент для полноценной жизни. Мы авторы специфических методик преподавания, но не упускаем и основной сути [...]

Наши www-проекты

19 Май 2014

Андрей Манчук. Социальный журнализм — Апартхейд

Опубликовал Британова Элина.
Рубрика: Библиотека.
Метки: Андрей Манчук, Апартеид, Апартхейд, расовая сегрегация, Украина, ЮАР

Взято из: http://kermanich.livejournal.com/415154.html

Большинство снимков сделаны в Музее апартеида в Йоханнесбурге. Там свет очень плохой. Граффити я сфотографировал в Кейптауне.

Апартеид. О чем мечтают наши нацисты

Доминирование «христианского национализма» в итоге привело к качественному политическому скачку. В 1948 году власть в Южной Африке перешла к коалиции ультраправой Национальной партии и Партии африканеров, занимавших выраженную пронацистскую позицию во время Второй мировой войны. Премьер-министром стал бывший протестантский священник Даниэль Малан – автор книги «Моя дорога к африканерскому национализму», выдержанной в духе программных сочинений нацистов. Уже в следующем году в стране были запрещены межрасовые браки, а не-белое население потеряло право владеть собственностью вне специально выделенных зон. Затем правительство провело «расовую классификацию» всех жителей Южно-Африканского Союза. Отныне они делились на расы белых, черных, цветных и азиатов. К числу последних обычно причисляли индусов провинции Наталь, а также потомков завезенных британцами китайских рабочих – хотя граждане дружественных режиму Японии и Тайваня получали от правительства статус «почетных белых». Впоследствии эта система « классификации » стала еще более сложной и изощренной, доходя до запредельных вершин бюрократического абсурда.

Для определения расовой принадлежности была создана специальная государственная комиссия. Расовый статус отмечался отдельной графой в документе каждого южноафриканца. Члены одной семьи и даже единокровные родственники зачастую оказывались в разных расовых группах — к примеру, детей представителей белой и черной расы обычной относили к расе «цветных». Граждане со «спорным» происхождением, заплатив взятку, могли перейти в другую расовую категорию. Только в 1985 году было отмечено более тысячи подобных «хамелеонов» – «белых», становившихся «индусами», китайцев, становившихся «белыми», и «черных», получивших статус «цветных». В провинциальной глубинке полиция определяла расовую принадлежность людей, вставляя им в волосы карандаш, — тех, у кого он держался, признавали небелыми.

Иностранные наблюдатели поначалу не рассмотрели специфику нового расистского режима, считая, что Южная Африка подражает дискриминационной практике ведущих мировых держав.

– В США тоже не было равенства белых и черных, и это закреплялось законом. Разные расы тоже имели разные права, учились в разных школах, ездили на разных местах в автобусе – но это не называлось «апартеидом». Америка считалась демократической страной, – сетовал в разговоре с нами один из расистских настроенных буров.

Апартеид действительно во многом напоминал систему расовой сегрегации в США, отличаясь от нее только своей системностью и тотальным характером расовых разграничений. Разделение по расовому признаку, унаследованное от колониальной традиции сетллерского общества, легло в самую основу социально-экономического и государственно-правового устройства послевоенной Южной Африки. Однако близкое идеологическое родство обеспечивало многолетнюю поддержку бурских расистов со стороны правительства США – вплоть до конца восьмидесятых годов.

Основой апартеида стал принятый в 1950 году Закон о групповых областях, который позволял принудительно депортировать в «бантустаны» большую часть чернокожего населения Южной Африки. На территориях, зарезервированных за белыми, оставались лишь те, чей труд был необходим для работы промышленных предприятий и обслуживания белых, однако они должны были проживать в изолированных рабочих гетто. При этом разрешение на пребывание в «белой зоне» не распространялось на членов их семей.

Чернокожие составляли около 80 % населения страны, но правительство ЮАР выделило для резерваций 13 % территории — как правило, бедной ресурсами и малопригодной для сельскохозяйственных работ. После 1961 года, когда расистский режим объявил о выходе из Британского содружества, провозгласив Южно-Африканскую республику, некоторым из «бантустанов» была предоставлена формальная независимость. Однако ее не признала ни одна страна в мире – уже потому, что все резервации находились под полным военно-политическим контролем Претории. Смысл этого закона был прост: загоняя африканцев в крохотные «бантустаны», правительство автоматически лишало их гражданства ЮАР, чтобы любые попытки покинуть гетто расценивались в качестве акта «нелегальной миграции».

Паспорт «независимого бантустана», фактически, ограничивал возможность выезда за границу, поскольку на деле страну могли покинуть лишь люди с «полноценным» паспортом Южно-Африканской республики.

Погромный произвол апартеида покоился на обширной законодательной базе. Закон о борьбе с незаконным занятием помещений позволял властям сносить созданные рудничными компаниями трущобы, где со времен индустриального бума жили чернокожие африканские пролетарии. Вплоть до начала восьмидесятых годов их переселяли в гетто насильственным путем, а число перемещенных лиц достигло в итоге трех с половиной миллионов человек. Выселению подвергались жители так называемых «черных пятен» — земельных участков, принадлежащих чернокожим африканцам и окруженных «белыми» фермами, а также семьи рабочих, живущих в пригородах вблизи «бантустанов», и «избыточные люди» в городах ЮАР, включая большинство чернокожих Капской провинции. Она была объявлена «областью предпочтения труда цветной расы», а чернокожих африканцев принудительно выселили в квазинезависимые «бантустаны» Транскей и Сискей.

Помимо прочего, «трудовое законодательство» апартеида позволило правительству остановить строительство промышленных предприятий в «белых» районах и перевести их в гетто, чтобы чернокожие работали в их пределах, а дым и копоть не портили воздух белых кварталов.

Наиболее известным принудительным переселением «черных» стала депортация шестидесяти тысяч промышленных рабочих Йоханнесбурга из городского пригорода Софиатаун. Полиция выгоняла его жителей на улицу, избивая людей и выбрасывая из окон их вещи. Софиатаун снесли, а на его месте был образован коттеджный поселок для белых с издевательским названием «Триумф». Черные жители Йоханнесбурга были перемещены в печально знаменитое гетто Соуэто, где многие люди до сего дня проживают в хибарах без света, канализации и воды. Здесь была построена электростанция Орландо, которая давала свет Йоханнесбургу, в то время как большинство жителей Соуэто вплоть до восьмидесятых годов освещали дома керосиновыми лампами. Сегрегация по расовому признаку по-прежнему оставалась способом для массовой и наиболее выгодной эксплуатации наемного труда «черных».

Африканцы должны были всегда иметь при себе удостоверение личности. Им законодательно запрещалось находится в белых зонах без пропуска, который в обиходе именовался оскорбительным словом dompas – «пропуск для тупых». Этот пропуск был действителен только на территории одного округа, обычно совпадавшего с небольшим городом или районом. Полиция постоянно проверяла документы у чернокожих, так как отсутствие пропуска было поводом для немедленного ареста и предания суду с последующей депортацией на территорию «бантустана».

Принудительные переселения также прошли в Дурбане и Кейптауне, где 55 тысяч цветных и индийцев были выселены в предгорья и пустынные равнины Кару. В итоге, помимо чернокожего населения, в стране были насильственно переселены около 600 тысяч цветных, индийцев и китайцев, а также 40 тысяч белых граждан.

Африканских рабочих лишили права на забастовку. Большинство полуподпольных, запрещенных за борьбу против апартеида профсоюзов были легализованы только в конце восьмидесятых годов. Чернокожие не имели права нанимать на работу белых граждан. Кроме того им запрещалось открывать предприятия или вести практику в областях «белой Южной Африки», включая главные города и экономические зоны страны. Для этого требовалось специальное разрешение, получить которое было практически невозможно. Чернокожим бизнесменам, врачам и учителям предписывалось работать на территории «бантустанов». Больницы и служба «скорой помощи» также были сегрегированны: больницы для белых обычно финансировались хорошо и предоставляли услуги высокого качества, в то время как в больницах для чернокожих африканцев хронически не хватало средств и работников. Во многих негритянских районах больниц просто не существовало. Большинство гостиниц и ресторанов в белых районах могли впускать чернокожих африканцев только в качестве прислуги — на что, впрочем, требовалось специальное разрешение власти.

Апартеид разделял людей разного цвета кожи во всем, даже в мелочах. Закон о раздельных услугах узаконил раздельные пляжи, раздельный общественный транспорт, раздельные больницы, школы и университеты, раздельные туалеты и церкви, пешеходные мосты, переходы, кинотеатры, кладбища, парки и такси. Находясь за рулем автомобиля, белый не имел права сажать на переднее пассажирское сиденье чернокожего африканца другого пола. Чернокожие не могли покупать в магазинах спиртные напитки. Поправка к Закону о безнравственности делала уголовным преступлением сексуальные контакты между белыми гражданами и представителями других рас, карая их тюремным заключением на срок до семи лет. По данным, которые огласил в парламенте министр юстиции, с 1950 по 1960 годы по этому закону было осуждено почти четыре тысячи человек.

Принятый одновременно с этим закон о борьбе с коммунизмом поставил вне закона Коммунистическую партию ЮАР и позволял запретить любое объединение граждан, формально заподозренное в симпатиях к коммунизму. По требованию министра юстиции членство в Компартии ЮАР каралось тюремным сроком до десяти лет — и этот закон был направлен на преследование профсоюзов, которые до сегодняшнего дня остаются в сфере влияния левых. Репрессивный закон определял коммунизм как «социалистическое учение Маркса в трактовке Ленина или Троцкого, III коммунистического интернационала (Коминтерна) или коммунистического информационного бюро (Коминформа) или любые родственные формы этого учения».

Закон о расширении университетского образования ввел раздельное обучение для чернокожих, цветных и индийцев, причем все крупные университеты страны были объявлены «белыми», а африканцам не хватало даже библиотек. В семидесятые годы государство тратило на образование одного чернокожего ребенка десятую долю той суммы, которая приходилось на одного белого. Закон об образовании «племен банту» прямо предусматривал, что чернокожим детям нужно преподавать лишь основные навыки, необходимые в работе на белых, будто бы напрямую исходя из гитлеровской образовательной политики в отношении «неполноценных рас».

«Когда контроль над образованием туземцев перейдет ко мне, я реформирую это образование таким образом, чтобы туземцев с детства приучали к тому, что равенство с европейцами не для них. Люди, верящие в равенство, нежелательны в качестве учителей туземцев. Для банту нет места в европейской общине, за исключением некоторых видов физической работы. По этой причине ему незачем давать образование, которое рассчитано на его ассимиляцию с европейской общиной. До сих пор система обучения банту вырывала туземца из его собственной общины и только дезориентировала его, раскрывая перед ним картину утопающих в зелени роскошных садов европейской цивилизации, вход в которые ему запрещен» , — со всей откровенностью писал «архитектор апартеида» Хендрик Фервурд.

Культура и искусство черных было загнано в глубокое подполье — с точки зрения расистов, их просто не могло существовать, за исключением народных промыслов или примитивных танцев. Чернокожие художники Джордж Пемба и Джерард Секото получили известность в Европе и США, однако их творчество находилось под запретом в ЮАР, как и книги литератора Томаса Мофоло, писавшего о прошлом народа зулу. Мириам Макеба, знаменитая «Мама Африка», первая африканка, получившая премию «Грэмми», была лишена гражданства за публичные выступления против апартеида. Исполнение ее песен многие годы приравнивалось в ЮАР к политическому преступлению. В то же время, лучшие белые писатели страны, включая будущих нобелевских лауреатов Надин Голдимер и Джозефа Максвелла Кутзее, а также Брейтена Брейтенбаха и Андре Бринка, выступали против расистской сегрегации.

В 1973 году чернокожий актер Атол Фьюгард и белый театральный критик Берни Саймон открыли Маркет-театр в Йоханнесбурге, где черные и белые вместе находились на сцене и в зале. Впоследствии власти неоднократно закрывали его за демонстрацию пьес с «коммунистическим » – то есть, антирасистским подтекстом.

Судебная система страны обеспечивала и покрывала расовую дискриминацию. Чернокожие полицейские в бантустанах не могли задерживать правонарушителей и преступников «расы господ», тогда как черные «неграждане» и «полуграждане» практически не имели шансов в судебных разбирательствах с белыми.

«Африканер убил молодого чернокожего. Приговор — два месяца тюремного заключения, которые он отбывал по выходным дням. Два чернокожих были приговорены к четырем годам заключения за то, что публично распевали песню о Нельсоне Манделе. Кобель чернокожего покрыл собачку белого человека. Руководствуясь законом о запрете сексуальных отношений между расами, белый убил хозяина кобеля и был оправдан». « Le Petit Fute » , французский гайд-бук эпохи заката апартеида, который попал к нам в руки в ЮАР, рассказывает о том, как вершилось расовое правосудие южноафриканского рейха.

В довершении всего апартеид распространялся и на языковую политику государства. Административные методы должны были утвердить искусственное доминирование языка африкаанс — в противовес языку межнационального общения, которым являлся для разноплеменных жителей ЮАР английский яз ык. Объявив политику «позитивной дискриминации», власти попытались ввести африкаанс обязательным языком в школах для чернокожих, что вызвало знаменитое восстание студентов и школьников в Соуэто. Жертвами последующих за этим волнений стали более шестисот чернокожих подростков, убитых полицией и войсками. Бурские националисты пытались навязать африкаанс всему обществу принудительным административным путем – что вызывало протесты всех остальных народов страны. А потому даже названия месяцев в ежедневном блокноте строго воспроизводятся сейчас на всех одиннадцати официальных государственных языках – в качестве противодействия любым формам языкового шовинизма.

По существу, расистский режим пытался совершить на практике то, о чем мечтают наяву и во сне добрые украинские патриоты. И нужно признать, что депутат Ирина Фарион с ее попытками переиначить детские имена на истинно-национальный лад очень органично вписалась бы в реальность апартеида. Ведь практика ЮАР показывает: построенное на основе сегрегации, эксплуатации и расизме общество может воплотить в жизнь любое безумие. А потому ее история заслуживает пристального внимания в наших пораженных национализмом и ксенофобией странах.

Комментирование закрыто.

Информационный ресурс научно-коммунистической культуры

Перед вами сайт нарождающейся научно-коммунистической культуры (НКК).

В наше время все чаще звучат нотки неверия, когда речь заходит о построении коммунизма, но, если вам знакомо чувство острой несправедливости, творящейся вокруг, чувство, что все люди рождены для счастья и есть смысл бороться за него, если мир без горя и несправедливости — это и ваша мечта, значит — материалы этого сайта и для вас тоже.

У тебя какое ружьё? А ну покажи… Чистое! Вот ты с этого ствола одного фашиста убей, а с этого другого убей, и тогда твоя номенклатура сразу и повысится! И ты мне бухгалтерию на человеческие души не заводи! Сейчас каждого человека мы ценим по тому, сколько он фашистов убил. За это ему и почёт. В этом его номенклатура. А ты свою номенклатуру представляешь — в тёплой хате, на мягкой перине, а другие за тебя пускай воюют? Так не должно быть. Сейчас крепко воевать надо. И людям верить! Понял? — «Дума о Ковпаке. Набат»

Личный раздел

Twitter

Наш микроблог на Twitter

Рубрики