Альтернативная история RAF

Тех, кто не был согласен с государственными репрессиями, называли “симпатизантами». В числе «симпатизантов» оказались лучшие писатели ФРГ. - Генрих Бёлль, Гюнтер Грасс, Альфред Андерш. Швейцарцев Дюрренмата и Фриша тоже провозгласили «симпатизантами». «Симпатизантами» объявили Фассбиндера и других молодых кинематографистов. Рок был назван «музыкой симпатизантов». Травили «симпатизантов» приблизительно, как у нас «космополитов» в конце 40-х или как травили в III Рейхе евреев в середине 30-х годов.  

Число тех, кто согласился с «РАФ» и стал считать западногерманское государство «скрыто фашистским», стало быстро расти. Самый знаменитый журналист ФРГ Гюнтер Вальраф доказывал это своими репортажами-расследованиями. То же самое писал в последних своих романах Бёлль. В «Женщинах на фоне речного пейзажа» он даже выводит дочь банкира, которая уезжает к сандинистам, заявив: «Лучше умереть в Никарагуа, чем жить здесь».  

В октябре 1978-го в Баварии вступил в силу «закон о задачах полиции который разрешал полицейским прицельную стрельбу по демонстрантам (даже детям), если полиция сочтет их «враждебныи конституции». Автором законопроекта был министр внутренних дел Баварии Зайдль. О том, что Зайдль - нацист и военный преступник, написал выходивший в Мюнхене бюллетень «Демократическая информационная служба». На следующий же день - в соответствии с «законом о полиции» - на редакцию бюллетеня по адресу Мартин-Грайф-штрассе, 3 был совершен полицейский налет. Два десятка автоматчиков - безо всякого ордера на обыск и санкции прокурора - выбив двери, ворвались в редакцию, поломали шкафы и столы и конфисковали материалы о Зайдле. Издатель бюллетеня Хейнц Якоби решил эмигрировать. В это время в Мюнхене учителя собирались проводить демонстрацию в защиту своего коллеги Герхарда Биттервольфа, которого выгнали с работы только за то, что он решил познакомить учеников с текстом Заключительного акта Хельсинкского Совещания. Но, узнав о налете на редакцию Якоби, учителя испугались и отменили демонстрацию. Руководитель акции Хайдрун Миллер билась в истерике и кричала своим более молодым коллегам: «Вы не помните, как это было при Гитлере, а я помню! Это все серьезно! Нас всех перестреляют!». Кто-то из молодых учителей выкрикнул в ответ: «Но сейчас-не время Гитлера! У нас - демократия!» «Вы дураки! - завопила в ответ фрау Миллер. - Ваши сумасшедшие террористы умнее вас! В Германии нет разницы между нацизмом и демократией!»  

Конечно, буржуазная пресса писала обратное, но буржуазная пресса и Андреаса Баадера называла «западноберлинским Марлоном Брандо» и утверждала, что это - его кличка (именно «Марлон Брандо», а не «Ален Делон»), хотя на самом деле у Баадера была кличка «Красавчик» (это был отсыл к роману Роже Вайяна, таково было прозвище главного героя романа, погибшего во время демонстрации от полицейских дубинок).  

В этом замысле проявилась повышенная отзывчивость РАФовцев. Сидеть сложа руки и знать, что во Вьетнаме и Колумбии под ковровыми бомбардировками и напалмом гибнут сотни тысяч человек - они не могли. Они знали, что концерны ФРГ получают безумные прибыли от сверхэксплуатации дешевой рабочей силы в странах «третьего мира», что на базах НАТО в ФРГ готовятся коммандос для антипартзанских действий во Вьетнаме и Латинской Америке, что западногерманские заводы выпускают бомбы, которые затем падают на деревни в джунглях, что в ФРГ стоят компьютеры, управляющие бомбометаниями во Вьетнаме. Через стадии мирных демонстраций протеста РАФовцы давно прошли - и разочаровались в них. Самодовольные свиноподобные бундесбюргеры, поев своих сосисок с кислой капустой и налившись пивом, спешили в свои уютные маленькие квартирки и домики - к своим свиноподобным бундесбюргершам и поросятоподобным бундесбюргеркиндерам - и их раздражали эти непонятные демонстранты, требовавшие «Мир - Вьетнаму!». Как вспоминала Биргит Хогефельд, «нам кричали: Если вам что-то не нравится - убирайтесь в зону!» (то есть в ГДР).  

А если реагировало - то дубинками и последующими судами над демонстрантами. «Ну конечно, - иронизировала Ульрика Майнхоф, - преступление - не напалмовые бомбы, сброшенные на женщин, детей и стариков, а протест против этого. Не уничтожение посевов, что для миллионов означает голодную смерть, - а протест против этого. Не разрушение электростанций, лепрозориев, школ, плотин - а протест против этого. Преступны не террор и пытки, применяемые частями специального назначения, - а протест против этого. Недемократично не подавление свободного волеизъявления в Южном Вьетнаме, запрещение газет, преследование буддистов - а протест против этого в «свободной» стране. Считается дурным тоном целить в политиков пакетами с пудинговым порошком и творогом, а не официально принимать тех политиков, по чьей вине стираются с лица земли целые деревни и ведутся бомбардировки городов. Считается дурным тоном проведение на вокзалах и на оживленных перекрестках публичных дискуссий об угнетении вьетнамского народа, а вовсе не колонизация целого народа под знаком антикоммунизма».  

Сегодня уже можно уверенно сказать, почему. «РАФ» рассчитывала, что как только большому числу людей в ФРГ (левым, в первую очередь) станет ясно, что они живут в фашистском по сути государстве - они начнут бороться с фашизмом всеми доступными способами. «РАФ полагала, что второй раз немцы не дадут себя безропотно подавлять фашисткому государству, а значит - возникнет Движение Сопротивления. Все оказалось не так. Когда немцы поняли, что ФРГ - это фашистское государство просто фашизм этот - дремлющий, они испугались. Оказывается, латентно фашистским было не только государство, но и общество. Об этом с горечью скажет в 1994 году на своем процессе Биргит Хогефельд. Даже те, кто называл себя «левыми», лишь в незначительном числе переходили к Сопротивлению (хотя даже этой горстки смельчаков хватило на то, чтобы сменилось несколько поколений городских герильерос в Германии; например «РАФ» просуществовала почти 30 лет - 30 лет подполья, 30 лет абсолютно неравного противостояния мощнейшей карательной машине западногерманского государства!). В основном эти «левые» пугались того, что им открылось, пугались тени фашизма - и трусливо отступали, кляня сплошь и рядом РАФовцев за то, что те «провоцируют государство на подавление демократии». В этом, например, обвинила в открытом письме свою приемную дочь Ульрику Майнхоф Рената Римек - и после убийства Ульрики так перетрусила, что ни сама не пришла на похороны, ни детей Ульрики на них пустила.  

У некоторых левых страх и совесть вступали в тяжелый конфликт. Муж Гудрун Энслин, известный левый литератор и издатель Бернард Веспер написал об этом целую книгу - «Путешествие». В книге он пишет о том, как он ненавидит западногерманское общество сытых о6ывателей благополучие которого зиждется на голоде и нищете в странах «третьего мира», как он ненавидит духовное убожество этого общества, ориентированного на потребление, на накопительство. Он ненавидит общество стандартизации и мелочного классового угнетения на заводах ФРГ, где “не только подсчитывают, сколько минут ты провел в туалете, но и сколько листков туалетной бумаги ты использовал!». Он ненавидит «общество доносчиков”, где, как во времена Гитлера, агентами БНД (как когда-то гестапо) инфильтрованы все слои (Веспер знал, что писал: именно так были apестованы сразу после поджога универсама его жена и трое ее товарищей - они заночевали у местной активистки SDS, а ее парень - тоже активист SDS! -оказался стукачом; это уже потом Баадер с Энслин «нелегально уедут в Берлин» - когда их выпустят из заключения до суда). Веспер много напишет о своей ненависти к отцу. Папаша у него и впрямь был примечательный - Вилли Веспер, в 20-е годы - известный поэт-коммунист, а затем-крупнейший партийный поэт НСДАП. Веспер понимал, что другого пути, кроме герильи, у него нет. Но - боялся. Так он и разрывался на части. пока в 1974 году не покончил с собой.  

После убийства в тюрьме Баадера и его товарищей испуг левых еще больше усилился. В версию о самоубийстве никто не поверил - вплоть до церкви, почему тела «самоубийц» и были похоронены, вопреки всем правилам, в церковной ограде (впрочем, раньше это было сделано и с телом Ульрики Майнхоф - церковь не верила и в ее самоубийство!). Власти нагородили кучу небылиц. Содержавшиеся в строгой изоляции в тюрьме «Штамхайм» узники - при системе «мертвых коридоров» (это и есть тот самый «мертвый тракт»; это система, при которой заключенного содержат одного не целый коридор - у него нет соседей, даже дальних), при том, что их переводили в другие камеры каждые две недели, при том, что «Штамхайм” была построена из специального сверхпрочного бетона - оказывается, “продолбили в стенах камер тайники», где прятали оружие, патроны, радиоприемники,запас взрывчатки, «пригодный для производства мины срелней силы или нескольких гранат, а Ян-Карл Распе еще и «аппарат Морзе”(зачем?!). Левша Баадер якобы убил себя выстрелом в затылок (!) правой рукой(!)- Гудрун Энслин повесилась на куске электрокабеля (непонятно откуда взявшегося) на крюке в потолке, но так и не нашли предмета, при помощи которого она могла бы залезть вверх. На ботинках Баадера, как официально сообщили, был обнаружен песок, «идентичный песку аэродрома в Могадишо (в Могадишо, столице Сомали, в ночь с 17 на 18 октября 1977года - в ночь гибели Баадера и других - спецподразделение «коммандос” ФРГ берет штурмом самолет «Люфтганзы», захваченный четырьмя партизанами, требовавшими в обмен на пассажиров-заложников освобождения 11 политзаключенных - членов «РАФ»). Это уже полная шиза!  

Адвокат «РАФ» Клаус Круассон привел этот и многие другие факты - и обвинил власти в убийстве бойцов «РАФ». Против него тут же завели уголовное дело - «пособничество терроризму», Круассон бежит во Францию и там публикует новые факты, подтверждающие его обвинения. Власти ФРГ добиваются его ареста и выдачи и осуждают за «принадлежность к террористической организации». Когда срок за ключения у Круассона истечет - его раскрутят на следующий - на этот раз по обвинению в “шпионаже в пользу ГДР!” Генрих Бёлль - все-таки Нобелевский лауреат - пытается выступить в печати с опровержением официальной версии. Его тут же начинают остервенело травить, у сына Бёлля проводят обыск «по подозрению в сотрудничестве с террористами». Всех, кто выражает малейшее сомнение, обьявляют «симпатизантами». «Симпатизантов» травят в СМИ, запугивают их родственников, друзей и сослуживцев, выгоняют с работы. Люди боятся здороваться с «симпатизантами», при виде их переходят на другую сторону улицы. Позже это будет названо «немецкой осенью»…  

Они были чужды этому обществу тупых и сытых. Представители контркультуры и рок-мира, организаторы хэппенингов, артистических -акций, коммун, они изумляли бюргеров своим поведением. Фриц Тойфель, лидер “Движения 2 июня», был одним из руководителей знаменитых “Коммуны 1″ и «Коммуны 2», был виднейшей фигурой контркультуры, организатором множества хэппенингов и автором знаменитой листовки «Гори, товарный склад, гори!». Именно воплощая в жизнь этот призыв, Баадер с товарищами подожгли во Франкфурте-на-Майне универсам. Фриц Тойфель прославился тем, что «сам» Руди Дучке одно время состоял в его «Коммуне I», тем, что захватил однажды ректорат Университета Западного Берлина, избрал сам себя ректором, уволил консервативных преподавателей, отменил экзамены, конфисковал мантию и шапочку ректора, а его сигары раздал всем желающим. На суде Тойфель слушал приговор, стоя на голове, и в ответ на призывы судьи к порядку издевательски сообщал, что это «ваш буржуазный суд, как и все ваше буржуазное общество, стоит на голове», а с ним, Тойфелем, все в порядке. Фриц Тойфель и Райнер Лангханс были в числе отцов «политрока в Западной Германии», личными друзьями «Роллингов» и влиятельными фигурами в рок-тусовке. При ограблении банков Тойфель и другие бойцы «Движения 2 июня» кормили кассиров кексами, показывали фокусы и т.п., чтобы те не очень пугались. Я мог бы много еще рассказать об этих неординарных людях - да место в журнале ограничено.