Прекрасное Далеко

       Надпись на дверях, варварски намалёванная автокраской, обжигала девственным встревоженным кретинизмом:<br> <br>  

       Двери сзади с грохотом захлопнулись. Электричка коротко свистнула и со <br> звериным воем унеслась в темноту. В бледноватом майском небе замерцали неяркие звёзды. Николай нашарил в сумке пиво, и с хрустом вскрыл. Из тепловатой банки рванулась пена.  

       "С-сучка..." - с вялым отвращением зашипел Николай, отпрыгивая от обильно хлещущей пены. Он отряхнул пальцы брезгливо вытянутых рук, отхлебнул, и быстро пошёл в сторону метро. Рослый и ширококостый, он шагал размашисто и легко, бесшумной походкой бывшего борца-полутяжа, упрямо набычив круглую голову. Его силуэт, мелькающий в скупом свете редких фонарей, стремительно удалялся по дорожке.  

       ...Он шёл домой, а дома его больше никто не ждал. Вчера, наконец, объяснились с Татьяной - и разбежались. "Сучка..." - снова с вялым отвращением скривился Николай, вдруг вспомнив до смерти обрыднувшую блузку Татьяны. Белую офисную блузку (в которой она родилась, наверное) - вечно-стерильную, как её хозяйка... Работа - для продвижения вперёд, фитнесс - для формы, здравствуй-милый-котик-баюн - для личной жизни, лёгкий ужин без жиров - для фитнесса, душ - для снятия напряжений, дезодорант и зубная паста - для свежести, презерватив - для безопасности... Потом опять душ - для очищения, а напоследок "Космополитан" или Мураками - для интеллектуальности и духовности... Пластиковая девушка. Одноразовый романчик.  

       В аллее темнота совсем сгустилась, одуряюще пахло черёмухой. Звёзды в небе посылали друг другу морзянку загадочных сигналов - но Николай давно был безразличен к межзвёздным сигналам. Он равнодушно шёл, не останавливаясь - туда, где вдалеке приглушённо шумело Выборгское шоссе.  

       Поглощённый мыслями, он не заметил, как по небу бесшумно, волной, скользнула смутная тень. Потом ещё... Ещё, и ещё... Через некоторое время их стало много; они колыхались и накатывали, как призрачный прибой... Николай же спокойно шёл вперёд, не обращая внимания на происходящее над головой.  

       ...И даже когда он снимал с неё эту чёртову блузку - это было начисто лишено всякой развратности, ради которой всё это... Просто гигиеническая процедура, вроде вынимания и полоскания вставной челюсти. "Отсутствие регулярного секса вредно для здоровья и самооценки" - наверное, так было написано в её женских журналах...  

       "Сучка..." - в третий раз с неприязнью подумал Николай, отдирая от банки прилипшие пальцы, и сделал глоток побольше, будто запил пилюлю. Только и слышал от неё: "я хочу", "мне нравится", "мне приятно", "мне доставляет удовольствие...", "я уважаю твою точку зрения..." - и никогда не слышал от неё "мы" и "нам". Он снова хлебнул. Впереди уже был виден проспект Просвещения, по Выборгскому шоссе метались взад-вперёд машины, на автосалонах неутомимо и настойчиво светились надписи Opel, Chevrolet, Nissan.  

       А в зените, тем временем, уже безмолвно бушевал шторм. Шторм-призрак. Носились волнистыми лентами бледные холодные сполохи, уже почти доставая до земли своими прозрачными щупальцами. Но Николай не смотрел на небо; а если бы и посмотрел, то всё равно не увидел бы ничего - слишком уж ярко горели рекламы... Да и что тут такого? Не такая и редкая вещь у нас. Подумаешь - мощные выбросы в магнитосферу...  

       ...Никаких чувств у них не было. Она, правда, вчера распустила пузыри - но это просто самолюбие, уязвлённое правдой... А Николаю вообще было на удивление безразлично. До брезгливости - как к перемазанной жиром и кетчупом одноразовой тарелке, когда она вываливается из переполненного мусорного ведра. До полного нежелания - никого и ничего. Просто шёл домой (вернее, в свою съёмную квартирку) - с мерным равнодушием большого часового механизма - и накачивался на ходу безвкусным баночным пивом.  

       "Не-ет, твоё это всё. Не твоё. Гуляй лучше сам по себе, Кот-Баюн..."  

       На той стороне шоссе фосфоресцировала сине-зелёными огнями заправка, похожая футуристической красотой на неземную драгоценность, или на космическую станцию далёкого будущего. За заправкой высились ровные меловые утёсы панельных домов. "А нажрусь-ка я дома, как следует..." - с некоторым оживлением подумал Николай, и перебежал шоссе.  

       ...Возле заправки растерянно метался человек. Он торопливо перебегал от одного конца тротуара к другому, вертелся, приседал и даже встал на урну, пытаясь увидеть подальше. Забежал на заправку, заглянул в магазин - и как ошпаренный, вылетел оттуда на тротуар, пробежал вперёд, потом обернулся, и побежал к Николаю. Николай спокойно шёл, с любопытством наблюдая. Перед въездом на заправку они поравнялись. Человек (оказалось, совсем молодой) порывисто подбежал к Николаю, и остановился в паре метров, вытаращив глаза, освещённый сине-зелёным светом эмблемы Neste.  

       - Terve! - задыхаясь от бега, испуганно сказал он. - HyvДД iltaa!  

       "А..." - сразу всё понял Николай. Он чуть не расхохотался.  

       - Excuse me, s-sir, please could You tell where I am? I am... I am lost...  

       Николай, мысленно катаясь со смеху, участливо задрал брови. Жёлтые кошачьи глаза его юмористически искрились в полутьме. Он сочувственно кивал, глядя с высоты своего роста на потерявшегося финна, и собирал расползшиеся по уголкам памяти остатки английских слов. Финну на вид было не больше лет двадцати - двадцати двух. Понятное дело...  

       - Сорри, камрад, ай донт спик Инглиш гуд. Итс Озерки, - голос слегка подвёл Николая и предательски дрогнул: смех, маскируемый вежливой улыбкой, едва не прорвался наружу. - Андерстэнд?  

       - Аазерки... - повторил финн, и ещё больше вытаращил глаза.  

       Не верит?! Странный какой-то финн...  

       И тут Николая вдруг как холодной водой окатило. Он подобрался, посерьёзнел и мрачно выругал себя за ротозейство. Обычный же приём!.. "Иностранец" или "глухонемой" спрашивает дорогу, а пока лопух старательно размахивает руками, показывая - аккуратно вытаскивает кошелёк. Или кто-то подкрадывается сзади, и...  

       "Ах ты, паскуда..." - с омерзением подивился Николай, и незаметно закатал кулак. - "Как начнётся - рубану коротким в челюсть..." Он со злой мечтательностью представил этот удар в деталях - от плеча, с проносом, с выбиванием восхитительно чёткого стука об кость... За всех честных людей... Как бы невзначай, тихонько встал вполоборота, старательно храня на лице доверчивое выражение. Вкрадчивые движения, круглая голова с треугольными ушами; плотный, как шерсть, блестящий ёжик волос; жёлтый пристальный огонёк в глазах - он был похож на огромного драчливого кота, вставшего на дыбы. Лже-финн, тем временем, почуял неладное и робко отступил на шаг. Николай быстро щупал вокруг краем зрения - старательно, будто на затылке глаза выросли. Но на заправке не было шевелений, парень неловко топтался на месте...  

       Нет, померещилось... Не похож был этот парнишка на вора. Типичный финн: дикое лицо иностранца, ударенного балалайкой при пересечении границы, и оттого немного очумевшего. Крупная лохматая светлая голова, уши закрыты волосами, нос картошкой, сам невысокий, одет неброско, в джинсу с заплатками - но аккуратно и чистенько. Хипует, наверное - теперь у них это модно... Взгляд умника.  

       В круглых честных глазах финна плескалось горькое отчаяние. Как есть финн!.. Николай отпустил плечо и снова вежливо улыбнулся. Однако, это было действительно смешно...  

       Сзади ослепительно полыхнула голубая ксеноновая молния, резко очертив их длинные тени. Глухо бухая басами, на заправку лихо влетел белый "мерседес"-купе и остановился возле колонки. Распахнулась дверца, в грохоте клубной музыки оттуда резво вынырнуло существо с ногами кузнечика, шикарно обтянутое белой сияющей кожей - при пушистом белоснежном воротнике, светловолосое и золотисто-загорелое. Гордо подняв крошечную белокурую головку с надутыми силиконовыми губками, существо проследовало танцующей походкой платить, стуча тонкими белыми шпильками и перебив запахи бензина своими приторными духами.