Просмотр

Материал информационного ресурса НКК "Красная Застава"

Страница «Организационные основы кружка "чайковцев"»
[[Категория:Третий путь реализации Красной идеи]]

<div align=justify>

'' Николай Троицкий ''
<br><br>''' Организационные основы кружка "чайковцев" ''' <br><br>

Необычная структура общества «чайковцев» зависела от конкретных условий его формирования. В обстановке, когда подавляющее большинство революционеров отвергло тактические и организационные принципы Нечаева, из этого большинства, естественно, должны были выдвинуться люди, которые, не довольствуясь отрицанием нечаевщины, начали бы создавать новую организацию, «по типу, совершенно противоположному нечаевской» [284]. Такой организацией и стало общество «чайковцев».
 
Членов центральной, петербургской группы общества связывала, помимо единства цели и дела, исключительная личная близость. В группе «все были братья», «все знали друг друга, как члены одной и той же семьи, если не больше, и никто не хотел скрывать от других ни одного своего шага не только в общественной, но даже и в частной жизни»[285]. Личные связи значили в группе так много, что она страдала излишним «сектантством» и «семейственностью»[286]. Во всяком случае, петербургские «чайковцы» имели все основания полагать, что вряд ли были еще когда-нибудь организации, которые могли бы «похвастаться такой сплоченностью»[287].
 
Естественно, что при таком характере членских связей группа пополнялась только после тщательного отбора и предварительного изучения намеченных кандидатов, причем оценивались не только умственные и деловые качества того или иного кандидата, но и чуть ли не в первую очередь его нравственный облик. Выдвинутая кандидатура обсуждалась на общем собрании «со всею откровенностью, присущею нигилистам»[288], и утверждалась лишь при единогласном ее одобрении: достаточно было, например, Купреянову указать при обсуждении кандидатуры Низовкина на болезненное самолюбие кандидата, несовместимое с требованиями «чайковцев», и тот не был принят.

С другой стороны, если обнаруживалось, что кто-то в группе ведет себя в деловом или нравственном отношении предосудительно, «чайковцы» порывали с ним. Примерно в начале 1872 г. был выведен из группы Ф. Н. Лермонтов, который грешил самомнением, рисовался и явно «хотел играть первую роль»[289]. Весной 1873 г. та же участь постигла другого, еще более видного члена группы, основателя и руководителя заграничной типографии «чайковцев» В. М. Александрова. Он «всегда был человеком, у которого талант перевешивал нравственную чуткость»[290], что и побудило его заставить наборщицу своей типографии Е. И. Гребницкую (младшую сестру Д. И. Писарева) продаться какому-то богатому старику и передать вырученные таким образом деньги на типографские нужды[291].

Коренной основой структуры петербургского кружка «чайковцев» был своеобразный, полуанархистского толка, демократизм. Личная близость кружковцев придавала сложившейся здесь атмосфере делового сотрудничества неофициальный, полусемейный характер: «никакого принуждения не было и следа в жизни организации»[292]. Все, что обычно понимается под дисциплиной, поддерживалось в кружке исключительно силой общего мнения, «без всяких уставов, статутов и иных формальностей»[293]. Правда, некоторые кружковцы выполняли постоянные обязанности: Кропоткин, Клеменц, Кравчинский и Тихомиров составляли литературный комитет, а Купреянов, Перовская и Сердюков — конспиративную группу связи с заграницей, Гауэнштейн и Грибоедов (одно время и Кропоткин) были кассирами кружка и т. д. Кроме того, всем членам кружка приходилось в разное время выполнять те или иные (порою весьма ответственные) временные поручения: Чарушин, к примеру, весной 1873 г. совершил инспекционную поездку по провинциальным группам общества, а Купреянов летом того же года был командирован в Вену для закупки типографского оборудования и в Цюрих для переговоров с Лавровым. Однако все эти обязанности и поручения подбирались сообразно с талантами и склонностями кружковцев и на сугубо добровольной основе. Ответственность же «чайковцев» за порученные им функции оказывалась чисто моральной.

Формально действия «чайковцев» не регламентировались. Каждый из них свободно располагал собою и в соответствии с общим направлением развития организации изыскивал конкретные дела «по своим склонностям и способностям», отдавая им столько сил и времени, «сколько он мог или сколько требовало само дело»[294]: распространял литературу, вербовал единомышленников из интеллигентной среды, заводил связи с рабочими или пропагандировал среди крестьян; при этом он непременно держал других «чайковцев» в курсе своих дел и сам был в курсе их деятельности, запрашивая в необходимых случаях их помощь — советом ли, деньгами или людьми. 

Возникавшие по ходу дел наиболее важные и спорные вопросы дебатировались в петербургской группе на общих собраниях. Здесь же «чайковцы» решали, в каком направлении действовать дальше и что считать главным, причем выводы их представляли собой не теоретические умозаключения, а результат обсуждения проявленной и проверенной на практике отдельными кружковцами той или иной инициативы, которая, в случае ее особой значимости, объявлялась главным делом группы. Именно так осуществился переход «чайковцев» от «книжного дела» к пропаганде среди фабрично-заводских рабочих («рабочее дело»), а затем и к «хождению в народ».
 
Оригинально был решен в группе вопрос о лидерстве. Обычные в каждой организации роли «лидеров» у петербургских «чайковцев» до конца оставались незанятыми и никто на них не претендовал (отчасти за исключением Лермонтова, вскоре удаленного). «Чайковцы», по их словам, терпеть не могли «повелительного наклонения» и ни в ком из них не было и быть не могло при сложившихся между ними отношениях «ни малейшего поползновения генеральствовать над другими»; «генералов» в своей среде они, как утверждал Чарушин, не потерпели бы «ни одного дня»[295]. Они упразднили даже председательство на собраниях, подчеркивая тем самым одинаковую значимость всех членов группы[296]. Среди них не было, по выражению Низовкина, «ни главнейших, ни последних, ни больших, ни меньших, ни активных, ни пассивных; следовательно,— ни головы, ни хвоста», а все были «равнозначащи»[297]. Их лидером являлась группа в целом, каждый же член в отдельности был рядовым.

Все народническое движение первой половины 70-х годов переживало своеобразную болезнь роста в виде кружковщины и организационного анархизма. Дело в том, что народники, отвергнув макиавеллизм и крайний авторитаризм принципов С. Г. Нечаева, впали в другую крайность: вместе с нечаевщиной они отвергли саму идею централизованной организации, которая так уродливо преломилась в нечаевщине. Деятели 1871—1875 гг., большей частью, не признавали ни централизма, ни дисциплины, косо смотрели на любое проявление организаторской инициативы, считая это «генеральством», знать не хотели об уставах и стремились, как они говорили, «к полной индивидуальной самостоятельности»[298].

Мы видели, что совершенное отсутствие «малейшего поползновения генеральства» и, в буквальном смысле, «полная индивидуальная самостоятельность» были присущи и петербургской группе «чайковцев». Тем не менее, группа (как и все общество в целом) оказалась на редкость прочной и действенной, о чем свидетельствует самый факт ее разносторонней и плодотворной четырехлетней работы. Этот факт тем показательнее, что большинство петербургских «чайковцев» всегда находилось под наблюдением полиции, причем некоторые из них (Натансон, Александров, Чайковский, Сердюков) уже в 1871—1872 гг. неоднократно подвергались обыскам и арестам[299]. Отсюда явствует, что «чайковцы» могли долгое время развивать под носом у жандармов активную революционную деятельность лишь при условии искусной конспирации.

По словам В. И. Ленина, «конспиративность есть настолько необходимое условие такой (крепкой революционной. — Н. Т.) организации, что все остальные условия (число членов, подбор их, функции и проч.) должны быть сообразованы с ним»[300]. Организа¬ция «чайковцев» тем и выделялась в массе современных ей анархистских кружков, что полуанархистский характер ее структуры сочетался, как это ни парадоксально, с талантливо налаженной конспирацией. Предатель Низовкин, одно время настолько близкий к «чайковцам», что они даже ставили вопрос о его приеме в организацию, сетовал в откровенных показаниях, что «отличительная черта чайковцев — скрытность глубочайшая»[301]. Деловые тайны «чайковцев» никогда не выходили за пределы организации. Во избежание непредвиденной огласки своих дел «чайковцы» проводили кружковые собрания без протоколов, не имели списка членов[302] и вообще «считали губительной всякую канцелярщину»[303]. Что касается переписки между кружками (всегда заменявшейся, по воз¬можности, личными контактами), то она головоломно зашифровывалась. «У нас имелись специальные шифры для каждого из провинциальных кружков, — вспоминал Кропоткин, — и часто после шести- или семичасового обсуждения мельчайших подробностей женщины, не доверявшие нашей аккуратности в шифрованной переписке, работали еще ночь напролет, исписывая листы кабалистическими знаками и дробными числами»[304]. Шифры, так же, как имена и адреса, «чайковцы» обыкновенно не записывали; весной 1874 г., передавая связи петербургской группы В. Перовскому и Эндаурову, Кропоткин и Сердюков в несколько «уроков» помогла им заучить «сотни адресов и десяток шифров»[305].

Осторожные и предусмотрительные, «чайковцы» знали о слежке за собою[306] и поэтому всегда были начеку, не оставляя за собой никаких улик. Через подкупленных и распропагандированных жандармов они установили связь с заключенными в III отделении, что позволяло им сговариваться о характере и содержании показаний, В результате, многократные обыски, аресты и допросы «чайковцев» долго не изобличали их, хотя III отделение было убеждено в их явной неблагонадежности, подозревало в «преступной деятельности» и, как отмечал Чарушин, «охотно бы расправилось с ними, если бы в его руках были какие-нибудь более веские данные»[307]. Лишь в последние полтора-два года существования петербургской группы «чайковцев», когда размах ее дел и связей необычайно вырос, «волей-неволей конспирацию приходилось пускать побоку»[308]. В этом, собственно, и заключалась первая причина раннего, по сравнению с другими группами общества, разгрома петербургской группы.

Анархизм внутренней структуры петербургского центра «чайковцев», в сущности, носил иной характер, чем организационный анархизм бакунистских кружков С. Ф. Ковалика, Ф. Н. Лермонтова или И. И. Каблица. Идейное родство, высокий нравственный уровень и личная близость «чайковцев» обеспечивали столь доверительные и требовательные отношения между ними, что каждый из них не только не злоупотреблял предоставленной ему «индивидуальной самостоятельностью», но, напротив, всякий раз, когда этого требовали интересы организации, добровольно брался за самое трудное и ответственное дело. В случае разногласий по любому вопросу не¬зыблемым законом для «чайковцев» было мнение большинства, и каждый из них неизменно, причем опять-таки «не по необходимости или принуждению, а добровольно, под влиянием внутреннего убеждения, что правда должна быть на его (большинства. — Н. Т.) стороне»[309], подчинялся этому мнению. Таким образом, выдающийся состав петербургской группы «чайковцев» и сложившиеся в ней особые взаимоотношения сделали возможным наличие в группе, несмотря на ее полуанархистский демократизм, твердой дисциплины.

На тех же организационных основах (правда, менее ярко выраженных) строились и провинциальные группы «чайковцев». По мнению Чарушина, который лучше, чем кто-либо из петербуржцев, знал положение дел в местных группах общества, больше всего напоминала петербургскую одесская группа[310]. Она была только строже организована, по сравнению с петербургской и, тем более, другими труппами […]

Отношения между группами строились по типу членских взаимоотношений внутри каждой группы. С одной стороны, все группы сохраняли самостоятельность и могли, сообразуясь с местными условиями, принимать и проводить в жизнь любые решения, но, смеете с тем, каждая из них была обязана систематически отчитываться в своей деятельности перед другими группами. Прием в ту или иную группу новых членов был делом всего общества и оформлялся лишь с согласия всех групп, которым заблаговременно сообщались намеченные кандидатуры. Точно так же для решения принципиальных вопросов не только в каждой отдельной группе, но и во всем обществе «чайковцы» считали обязательным единогласие членов организации.

Организационное единство четырех групп «чайковцев» закреплялось общностью их кассы. Денег у них «всегда было много»[341]. Организация требовала, чтобы каждый революционер, вступивший в её ряды, отдавал ей безраздельно как «всю свою жизнь», так и «все имущество»[342]. Поскольку же в составе различных групп «чайковцев» были, и в немалом числе, очень состоятельные люди (сестры Корниловы, Гауэнштейн, Грибоедов, Кропоткин, Ободовская, Левашов в Петербурге; Батюшкова, Армфельд, Иванчин-Писарев в Москве; Гуревич, Эмме, Лурье в Киеве; Желтоновский в Одессе и, особенно, Лизогуб в Харькове), взносы членов орга¬низации уже обеспечивали стабильность революционного бюдже¬та. Большие средства доставляли «чайковцам» их ближайшие сотрудники (Ярцев, Веймар) и единомышленники (П. И. Войнаральский, Ф. М. Любавский), а также «обширные связи в радикально-либеральных кругах, сочувствовавших деятельности» общества[343]. К лету 1874 г. денежный фонд общества исчислялся, если верить Н. А. Морозову, в 500 тысяч рублей[344].

Все четыре федеративные группы «чайковцев» были равны в правах и обязанностях[345]: ни руководящего кружка, ни какого-либо командного органа в обществе не было. Аксельрод вспоминал, что при объединении кружков «вопрос об общем руководящем центре не ставился. Но как бы само собой вышло, что фактически центром организации являлся петербургский кружок, выделявшийся и размахом работы, и богатством сил, и сравнительно продолжительным революционным опытом»[346]. К тому же он действовал в столице.

Впрочем, петербургские «чайковцы», вполне сознавая свое положение в обществе, никогда не злоупотребляли им: в сношениях с другими кружками они держались как равные с равными, без тени рисовки и «генеральства»; приоритет же их среди провинциальных коллег сказывался лишь в том, что к их деятельности все относились с большим вниманием, а к ним самим — с большим уважением, чем к представителям других кружков[347].

Организационная структура общества «чайковцев» не ограничивалась объединившимися в нем четырьмя группами. В различных концах Европейской России (Орел, Казань, Тула, Вятка, Самара, Саратов, Ростов, Пермь, Харьков, Минск, Вильно и др.[348]) «чайковцы» имели своих агентов, действовавших по заданию обще¬ства и в контакте с ним. Некоторые из этих людей считались членами общества. […]

ПРИМЕЧАНИЯ

<font size=h2>

[284] Чарушин Н. А. Указ. соч. С. 108.
[285] Шишко Л. Э. Собр. соч. Т. 4. С.  160; Степняк-Кравчинский С. М. Соч. Т. 1. С. 439-440.
[286]Шишко Л. Э. Собр. соч. Т. 4. С. 160; Степняк-Кравчинский С. М. Соч. Т. 1. С. 439—440. Показательно, что за время деятельности группы в ней сложились 7 супружеских пар: Натансон — Шлейснер, Чарушин — Кувшинская,. Синегуб — Чемоданова, Сердюков — Л. Корнилова, Сидорацкий — Ободовская, Клеменц — Эпштейн, Грибоедов — В. Корнилова. Провинциальные группы имели почти столько же супругов: Цвиленев — Батюшкова, Цакни — Львова в Москве, Волховский — Антонова, Макаревич — Розенштейн, Желтоновский — Разумовская в Одессе, Аксельрод — Н. Каминер в Киеве.
[287] Шишко Л. Э. Собр. соч. Т. 4. С. 160; Перрис Д. Пионеры русской революции. СПб. 1906. С. 22 (отзыв Н. В. Чайковского).
[288] Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 273.
[289] Подробно об исключении Лермонтова см.: Очерк истории кружка чайковцев. С. 231, 238; Чарушин Н. А. Указ. соч. С. 123, 297; Тихомиров Л. Воспоминания. С. 54.
[290] Очерк истории кружка «чайковцев». С. 211.
[291] Красный архив. 1924. Т. 5. С. 251. В июле 1875 г. Е. И. Гребницкая, не выдержав нравственных мучений, покончила с собой. 
[292] Чарушин Н. А. Указ. соч. С. 109.
[293] Там  же., С.  108.  Из петербургских «чайковцев» только Кропоткин «стоял за принудительную деятельность, за кружковую дисциплину», в связи с чем Клеменц подшучивал над ним: «Вот тебе и раз — выходит, что мы более анархисты, нежели вы!» (Тихомиров Л. А. Указ. соч. С. 79).
[294] Чарушин Н. А. Указ. соч. С. 109.
[295] Чарушин Н. А. Указ. соч. С.  109. Ср.: Шишко Л.Э. Собр.соч. Т.4. С. 160.
[296] Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 287.
[297] ЦГАОР. Ф. ОППС. Оп. 1. Д. 215. Л. 24.
[298] Ковалик С.  Ф.  Революционное движение 70-х годов и процесс «193-х».. М., 1928. С. 19, 61. Ср.:  Сажин М. П. Воспоминания  1860—1880 гг. М.,1925. С. 35;  Дебогорий-Мокриевич В. К. От бунтарства к терроризму. М., 1930. Т. 1. С. 102;   Тихомиров Л. А. Несколько мыслей о развитии и разветвлении революционных направлений// Каторга и ссылка. 1926. №.3. С.115.
[299] А. И. Сердюков за участие в организации «чайковцев» арестовывался шесть раз. В секретном архиве III отделения (ЦГАОР. Ф. 109. Оп. 1) собраны агентурные донесения о слежке за Натансоном (Д. 517, 524), Чайковским (Д. 517, 546), Н. Лопатиным, Лермонтовым, О. Шлейснер (Д. 517), Волховским (Д. 518), Перовской (Д. 538), Левашовым (Д. 539) и домом Корниловых (Д. 544). В списке лиц, «подлежащих наблюдению со стороны корпуса жандармов», от 13 апреля 1872 г. названы Антонова, Богданович, Волховский, Голиков, Клеменц, Клячко, А., В. и Л. Корниловы, Левашов, Н. Лопатин, Ободовская, Перовская, Сердюков, Стенюшкин, Франжоли, Цакни, Чайковский, Чарушин, В. и О. Шлейснер (ЦГАОР. Ф. III отд. 3 эксп. Д. 72. Л. 3).
[300] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 136.
[301] ЦГАОР. Ф. ОППС. Оп. 1. Д. 215. Л. 12.
[302] По всем данным, список членов был только в киевской группе «чайковцев».
[303] Морозов Н. А. Повести моей жизни Т. 1. С. 163.
[304] Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 287.
[305]  Там  же. С. 292; Перовский В. Л. Воспоминания 0 сестре. М., Л.,  1927. С. 61.
[306]  В   агентурных   донесениях   сообщаются   любопытные     факты.     Один   из агентов 9 октября  1871  г. жаловался, что «два студента», заметив его у квартиры   Натансона,  угрожали ему: «Уходите прочь, пока  у    вас ребра целы» (ЦГАОР. Ф.  III отд. Секр. архив. Оп.  1. Д. 517. Л. 4). Другой агент 10 ноября  1871  г. доносил, что когда он преследовал В.  Корнилову, внезапно появившийся перед ним  «студент»  схватил  его  «за  воротник»  и  «угрожал  побоями», если тот не перестанет «преследовать  девицу»   (там   же. Д.   544.   Л.   20—21). Третий агент, доложив 26 ноября 1871 г.  о  подобном   же  отношении к нему Натансона, заключал, что «против  таких мошенников, как   Натансон, приемы уличных   наблюдений  должны  получить новый    характер»   (там же. Д.  517. Л. 10—11).
[307] Чарушин  Н.  А.   Указ. соч.   С.   106.   Отметим  здесь  заблуждение  Т.С, Рязанцева,  полагающего,   будто   III   отделение  «через своих   шпионов,   проник¬ших  в   организацию   («чайковцев».   —  Н.  Т.),  получало  подробные  сведения   о замыслах  и  мероприятиях  революционной  демократии»   (Учен. зап. Коми  пед. ин-т.  1959.  Вып. 7. С. 9). Факты свидетельствуют, что в организацию «чайковцев», куда не всякий революционер мог «проникнуть», никогда не проникал ни один шпион.
[308] Чарушин Н. А. Указ. соч. С. 196.
[309] Степняк-Кравчинский С. М. Соч. Т. 1. С. 439. «Я всегда держался то¬го мнения, что, если кружок что-нибудь решает единогласно, каждый должен отложить свое личное чувство и приложить все усилия для общей работы» (Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 279).
[310]Чарушин Н. А. Указ. соч. С. 159.
[341] Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 287.
[342] Морозов Н. А, Указ..соч. Т. 1. С. 164; Очерк истории кружка «чайковцев». С. 224.
[343] Чарушин Н. А. Указ. соч. С. 115.
[344] Морозов Н. А. Указ.  соч. Т.1. С.   164.  Начальник   Московского  ГЖУ И.  Л.  Слезкин  15 марта  1875  г. доносил  шефу жандармов А.Л. Потапову, что «петербургские пропагандисты» хранят в столичном банке «до 50 тыс. руб.» (ЦГАОР, Ф. III отд. 3 эксп. 1874. Д.,144. Ч. Н. Л. 25 об.).
[345] Чарушин Я. А. Указ. соч. С. 188; Архивы Украины. 1969. № 5. С. 69, 70. (воспоминания М. В. Ланганса).
[346] Аксельрод П. Б. Указ. соч. С. 107.
[347] Морозов Н. А. Указ. соч. Т. {.С. 365.
[348] Воспоминания  Н.В. Чайковского // Перрис Д. Пионеры  русской  революции. С. 23.</font>

'' Троицкий Н.А. Первые из блестящей плеяды. Большое общество пропаганды 1871-1874 гг. Саратов, 1991. Издание второе. – С.84-99. ''
Возврат к странице Организационные основы кружка "чайковцев".
Источник — «http://krasnaya-zastava.ru/wiki/index.php/%D0%9E%D1%80%D0%B3%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D0%BE%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8B_%D0%BA%D1%80%D1%83%D0%B6%D0%BA%D0%B0_%22%D1%87%D0%B0%D0%B9%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%86%D0%B5%D0%B2%22»